Что смотреть дома вечером:
Сериалы «Дом на окраине»
и «Свет и тень»

О том, что некоторые шоу преждевременно умирают, мы уже однажды писали, но вот более любопытный случай — реинкарнация. Пилотный эпизод The Oaks, драмы про три семьи, живущие в разное время в одном доме, был снят в 2007 году. Телеканал Fox, однако, решил не запускать сериал в производство, и тут бы ему и конец, но права на него купили англичане с ITV — и шоу, закрытое было не начавшись, на нервной британской почве почувствовало себя как дома. The Oaks в 2011 году переродился в Marchlands, а тот, в свой черед, в 2013-м — в Lightfields, историю про другие три семьи в другом доме, так же связанные через десятилетия тайной из прошлого.

В 1968 году в доме на окраине живут с родителями Рут и Пол Боуэны, молодая пара, чья дочь утонула полгода назад при невыясненных обстоятельствах. В 1987-м долгое время пустовавший дом снимает семья с двумя детьми, и после переезда у их дочки Эми появляется воображаемая подруга, вода из кранов иногда начинает течь по своей воле, а на полу то и дело возникают чьи-то мокрые следы. В 2010-м в дом въезжают Марк и Ниша, которые ждут ребенка и тоже постепенно понимают, что с домом не все так просто — вдобавок у Марка обнаруживается свое отчего-то скрываемое прошлое, а няней к новорожденному нанимается Рут, вернувшаяся в родную деревню после долгих лет отсутствия. Три эти истории «Дома на окраине» связывают присутствие беспокойного духа и семейные тайны, окружающие гибель девочки в 1967 году — которую звали, конечно же, Алиса.

 «Свет и тень» формально считается продолжением «Дома на окраине», но завершенный сюжет первого сериала не оставил никакой возможности снять сиквел. Так создатели приняли остроумное решение: повторить структуру и общую тональность сериала, полностью изменив сюжет, персонажей и декорации. Снова один дом, три семьи и призрак — но проблемы новые, и связи между временными слоями устроены иначе.

В 1944-м году эвакуированная из Лондона Иви и фермерская дочь Люси одновременно обращают внимание на американского пилота Дуайта, успевают из ревности наговорить друг другу обидного, и вскоре Люси погибает во время пожара — при не вполне проясненных, само собой, обстоятельствах. В 1977 году на ферму Лайтфилдс приезжает Вивиен с дочерью Клэр, писать роман и отдыхать от городской суеты, однако в доме чувствуется чье-то присутствие, магнитофон записывает чужой смех, а пишущая машинка ночами печатает смутно зловещие фразы. К 2012-му из фермы сделали небольшую гостиницу, которой управляют Барри и Лорна Фелвуд — они воспитывают внука после смерти его матери. Однажды к ним приезжает отец Барри Пип, который был маленьким мальчиком, когда его сестра Люси погибла на пожаре — и с его возвращением домой Люси начинает активно напоминать о себе внезапными вспышками огня и ночными визитами.

В Marchlands
сцены продолжают одна другую,
герои подхватывают реплики своих предшественников, но в Lighfields эти фокусы отходят
на второй план

Пусть скрип половиц не введет никого в заблуждение — это ни минуты не хоррор, хоть здесь и мигают зловеще лампочки и проступают загадочные послания на зеркале. Оба сериала (или оба сезона, если угодно) объединяют в себе сразу несколько статей культурного экспорта Великобритании в версии экстра-лайт: тут и готический рассказ с привидениями, и детектив, и многофигурная семейная драма — жанры один другого утешительнее, сошедшиеся в одной истории. Все они обернуты ватой, чтоб не торчали острые углы: конфликты есть, но сглажены, семейные сцены обходятся почти без повышенных тонов, а душевные раны тревожат, но, кажется, не слишком болят.

Противоречий и подозрений тут ровно столько, чтобы поддерживать в зрителе интерес, не заставляя его чересчур переживать — подход, может быть, чрезмерно осторожный и благодушный, но не сказывающийся на увлекательности сюжета. Несмотря на некоторую путаницу с тем, кто тут кому кем в какой период приходится, эти истории просты, но скорее по-хорошему бесхитростны, нежели оскорбительно примитивны. Персонажи тут снабжены понятными мотивами, сюжет уверенно выбирается из хронологических и генеалогических хитросплетений — да, все это мы уже где-то когда-то видели, но успокоительному сериалу про прошлое и воспоминания это даже идет.

И Marchlands, и Lightfields на первых порах притворяются паранормальными драмами о мести с того света, злобе, которая не дает душам мертвых уйти. Однако со временем обе истории оказываются не про злопамятных духов, а просто про память, которую тихо хранят старые дома — и вместо мира призраков на первый план выходит материальный мир живых людей, в котором выцветшее фото и старый альбом связывают поколения куда прочнее старых ран и привидений. И даже финал про свет и покой имеет в виду, кажется, не столько мир иной, сколько последние лучи летнего солнца на закате — о которых герои будут помнить даже тогда, когда уедут из родного дома.